– Кстати, как продвигается твоя учёба? – тут же спросил Никита, демонстрируя синхронность нашего мышления.

Он сразу же огорошил меня бесконечной английской тирадой. Судя по интонации, фраза – вопросительная. Только вопросительный знак в конце предложения я и могу разобрать, остальное – сплошное месиво непонятных звуков. Но как-то неудобно признаваться Никите, что за два с половиной месяца учёбы я всё ещё ковыряюсь на таможенном контроле, вместо того чтобы продвинуться в глубь страны.

Нет, лучше обойти стороной тему моих английских мучений.

– Между прочим, мы пропустили Восьмое марта! – обиженно напомнила я Никите, исследуя носом и губами его лицо и шею, вдыхая густую смесь запахов: одеколона, аэропорта, сигаретного дыма, машины…

Международный женский день уже в прошлом. Меня оставили без цветов, подарка и романтического ужина, так как милый в тот момент напряжённо развивал филиальную сеть компании «Юниа-Транс» за пару тысяч километров от нашего города.

Обидно!

Нет, я не из тех несчастных барышень, что цепляются к праздничной дате, пытаясь в один день состричь все купоны, причитающиеся им как представительницам слабого пола. Мне и в будни хватает мужского внимания… Но февраль выдался настолько тяжёлым, что я стремлюсь использовать любую, пусть даже формальную возможность улучшить себе настроение.

– Отметим сегодня! – тут же предложил Никита. – Сейчас нырну под душ, переоденусь и начнём праздновать.

Вечер провели в ресторане. На столе трепетал огонёк свечи, тихо играл саксофон, а мы с Никитой делились рассказами о трудовых буднях. У него хватало проблем с минским филиалом, а я, как обычно, нашла себе новую заботу.

В данный момент у меня на балансе пятеро бесхозных малюток, обнаруженных в городской больнице. Брошенных детей поместили на карантин перед отправкой в Дом ребёнка. Теперь больница никак не может расстаться с малышами из-за сложностей с документами. Неизвестно, как долго ещё пробудут дети в больничной палате. Они словно и не существуют. Ни памперсов, ни питания, ни распашонок для детей отделение не получает, о малышах некому заботиться, медперсонал занимается ими постольку-поскольку…

Несчастных детёнышей обнаружила моя соседка Ева, когда в январе попала с маленьким сыном в больницу. Сначала Ева была потрясена тишиной, царящей в боксе. Трое младенцев безмолвно лежали в кювезах, хотя и не спали. Казалось, этих детей от рождения снабдили опцией «выключение звука». Два ребёнка постарше сидели в кроватках, уставившись в одну точку. Они были привязаны к прутьям пелёнками, чтобы не выбрались… В соседних боксах горланили, кряхтели карапузы, над ними ворковали мамаши. А тут царило загадочное молчание.

– Ты себе представляешь? – потрясённо сообщила Ева по телефону, когда звонила из больницы. – Наверное, понимают, сколько ни кричи – никто к ним не подойдёт.

Жуткие вопли Ева услышала позже, когда малышей мыли в раковине ледяной водой – в отделении не было горячей.

– Как страшно смотреть в глаза ребёнка, который никому не нужен, – призналась Ева. – Сердце разрывается. Больше я в тот бокс уже не заходила…

Вот этим вопросом я сейчас и занимаюсь. Ежедневно общаюсь с различными чиновниками, пытаясь приблизить момент отправки малышей в Дом ребёнка. Там им однозначно будет лучше.

Потому что хуже не бывает.

Если разобраться – всё просто: надо забрать из больницы пятерых здоровых младенцев и пристроить их в более подходящее учреждение. На деле – необходимо согласование сотни инстанций, и никто не хочет брать на себя ответственность. Всё именно так, как обычно у нас и бывает. Я хожу по кабинетам, названиваю по разным телефонным номерам. Для бюрократов я – назойливая муха. У всех на лице плохо замаскированное желание выставить меня за дверь, а часто чиновники и вовсе сбегают, прикрываясь неотложным делом.

Надеюсь, до конца марта всё-таки удастся перевести малышей в Дом ребёнка. Я обязательно решу этот вопрос, пусть даже придётся смириться с ярлыком склочницы – его ко мне уже приклеили. Конечно, чиновникам удобнее приписать журналисту склонность к скандалам, чем признаться в собственной нерасторопности…

Мой рассказ о брошенных детях звучал странно в интерьере роскошного ресторана. Вокруг мерцали свечи, на столах стояли блюда с изысканной едой и бокалы с дорогим вином, бесшумно курсировали официанты, дамы демонстрировали бриллианты и голые спины…

Неужели где-то моют младенцев холодной водой в ржавой раковине и привязывают их пелёнками к кроватям?

Но это правда.

Более того, несомненно, где-то творятся и более ужасные вещи…

– Я могу чем-то помочь? – спросил Никита.

– Ты уже помог, – призналась я. – Помнишь, ты оставил деньги для оплаты нашего кредита?

– Конечно. И что?

– Истратила не по назначению! – покаянно вздохнула я. – Купила памперсы, молочную смесь, погремушки и так далее. Отвезла в больницу. Но ты не думай, я не одна такая сердобольная дура! Ева купила памперсы, Женя, Света, Таня… В редакции я тоже клич кинула. Все, кому я об этом рассказываю, стараются помочь.

– Ты всё делаешь правильно, – сказал Никита. – Ты ангел. Кредит я завтра сам оплачу.

Моя свекровь – уникальная женщина с неоспоримыми достоинствами. На её фоне я выгляжу засохшим кустиком рядом с раскидистой цветущей яблоней.

Во-первых, Ланочка вырастила отличного сына – а у меня всё ещё нет детей. Во-вторых, она ярко и стильно одевается, у неё тонкий вкус. Мой гардероб невыразителен и сугубо утилитарен. В-третьих, Никитина мама неплохо говорит на двух иностранных языках. Я несколько месяцев сражаюсь с английским, но до сих пор не способна составить фразу более чем из трёх слов. В-четвёртых, даже в умении налаживать контакты Лана Александровна обогнала меня, журналиста!

В прошлом году она познакомилась в социальной сети с англичанкой Дэйзи, и у них завязалась дружба. Благодаря этому факту уже целый месяц я могу наслаждаться достоинствами Ланочки с приличного расстояния. Свекровь второй раз за полгода укатила в Лондон и окопалась там прочнее, чем это делают беглые олигархи и чеченские боевики. Не знаю, как она справляется в Лондоне без прислуги, личного шофёра и секретаря (в родном городе все эти роли исполняла я), но по телефону её голос звучит бодро. Мне поручено поливать пальмы в квартире Ланочки и бороться с пылью (то есть я теперь королевский садовник и уборщица).

Но это уже мелочи.

По примеру свекрови я тоже с готовностью общаюсь в социальных сетях и завела интернет-подруг во всех уголках планеты. Sunny живёт в Санта-Барбаре, Ludmilla76 – в Мельбурне, Strekoza – в Лиссабоне. Из блогов девушек я узнаю мельчайшие подробности их жизни. Порой даже странно – мне трудно подняться на два этажа вверх, чтобы выпить чаю с соседкой Евой и поинтересоваться, как у неё дела, зато легко дотянуться до другого континента и посочувствовать Людмиле – она сменила Магадан на Мельбурн и всё никак не акклиматизируется, да ещё и с мужем проблемы…